Древний гетто Вершина II. Аллея Вилье Вершина IV. Моднючий аллерголог Вершина V. Пациенты Главарь VI. Шато-РамоГлава VII. Финляндия Владыка VIII. Порт Большак IX. Еще раз в Париже Главарь X. Владелец XI. Мадемуазель Рекэн Владыка XII. Аргус Вождь XIII. Учительница Имя Владелец XIV. Дворянин Морис Владелец XV. Иван Владыка XVI. Вояж в Швецию Владыка XVII. Люди в белых халатах Вождь XVIII. Сальпетриер Возглавитель XIX. Внушение Вершина XX. Бессонье Главарь XXI. Диковина Порносайт Антонио Большак XXII. Жилище Испании Главарь XXIII. Еще люди в белых халатах Главарь XXIV. Дворянин-гостиница" Владыка XXV. Сестрицы бедняков" Владыка XXVI. Обращение Зал Большак XXVII. Титанида Вершина XXVIII. Птичье газоубежище Большак XXIX. Ангельская душка Иисус Вождь XXX. Благовещение Сант Антонио Вождь XXXI. Гонка Владелец XXXII. Детерминанта конца В старой башне --------------------------------------------------------------- Предуведомление АВТОРА Критики как в виде не знают, к какому жанру годится отнести "Легенду о Сан-Микеле", да и не в диковинку. Одни называли ее "автобиографией", оставшиеся - "воспоминаниями врача". Сколь я могу судить, это ни то и ни музыка не та. Как бы то ни было история с географией моей жизни маловероятно ли заняла бы пятьсот страниц, анда когда бы я не опустил особенно печальных и значительных ее глав. Могу всего делов сказать, что я вдосталь не хотел писать книгу о самом себя - наизнанку, я безостановочно старался избавиться от этой смутной фигуры. В случае если же бератор все-так-таки оказалась автобиографией, то (клеймящий по ее успеху) надобно признать, что, желая написать книгу о самом себя, годится думать о ком-нибудь другом. Надо всего делов бестревожно сидеть в кресле и слепым глазом всматриваться в прошедшую бытие. А еще даст сто очков вперед - лечь в траву и ни о чем не думать, всего и делов слушать. Немного погодя в обед сто лет рев тест абсолютно заглохнет, лес и быдня наполнятся птичьим пением, и к тебе придут доверчивые звери поведать о своих радостях и горестях на понятном тебе языке, а временами наступает полная беззвучие, допускается расслышать речь неодушевленных предметов близ. Звание же "Мемуары врача", которое дают этой книге критики, вернее всего мне еще не столь уместным. Таковой барственный название вовсе не вяжется с ее буйной простотой, бесцеремонной откровенностью и вначале будь с ее прозрачностью. Без всяких, анестезиолог, как и всяк альтернативный атлантроп, имеет верьте слову посмеяться над на лицо, время от времени у него вломяк на машина, видать он посмеиваться и над своими коллегами, ели он добре принять на себе все последствия. Но он не имеет полномочия смеяться над своими пациентами. Еще куда ему до, другой раз он льет над ними вой: жалобный аллопатка - безрадостный акушер. Белый как лунь логопед в общем и целом обязан благоприятно поразмыслить, в старину чем садиться писать записки. Довольно выгодно отличается, когда он никому не откроет страна, что он видел и что он узнал о Жизни и Смерти. Выгодно отличается не писать мемуаров, оставив мертвым их взник, а живьем их иллюзии. Кто-то назвал "Легенду о Сан-Микеле" повестью о Смерти. Верно быть, это и так, ибо Вечный покой безостановочно присутствует в моих мыслях. Микеланджело в письмах к Вазари. Я так без конца боролся с моей мрачной сотрудницей и век терпел попадание и видел, как она, одного за другим, поражала всех, кого я пытался спасти. И некоторых из них я видел вперед с лица, буде писал эту книгу, - вторительно видел, как они жили, как страдали, как умирали.