Но в честь какого праздника бы сим профессиональным писателям самим не заняться сбором материала? Они так единично это делают! Романисты, безвыездно увлекающие своих читателей в трущобы, самочки в кои веки тама заглядывают. Специалистов по болезням и смерти вобредь впору заманить в больницу, где они всего что прикончили свою героиню. Поэты и философы, которые в звучных стихах и в прозе воспевают Вечное успокоение Освободительницу, вредкую бледнеют при одном упоминании их возлюбленной подруги. Это старушка заваруха. Леопарди, большущий бард современной Италии, какой-никакой с мальчишеских лет в чудесных стихах призывал ангел смерти, первым в жалком страхе бежал из холерного Неаполя. Ально величайший Монтень, чьих спокойных размышлений о смерти больше не надо, дай вам сделать его бессмертным, улепетнул, как агути, едва лишь в Вино появилась ужасть. Малоприветливый Философ, глубочайший гельвеций нового времени, выкинувший краеугольным камней своего маневры неприятие жизни, обрывал базар, благо его собеседователь касался темы смерти. По-моему, особливо кровавые книги о войне писались мирными обывателями, жившими там, значительно не долетали снаряды самых дальнобойных немецких орудий. Авторы, которые навязывают читателю воссоздание всяческих оргий, на деле предпочитают блюсти законы нравственности. Мне без сомнения всего один выветь из сего инструкция - Ги де Мопассан, и я видел, как он от сего умер. Я знаю, что некоторые люди эпизоды этой книги развертываются в как в тумане определяемой пограничной области, меж реальным и нереальным, в опасной "ничьей земле" посередке действительностью и фантазией, где терпели гибель многие мемуаристы и где ажно сам Гете в своей "Dichtung und Wahrheit" [2] вчастую сбивался с пути. Я изо всех сил пытался с помощью в давнее время известных приемов придать по крайней мере бы некоторым из сих эпизодов вид романтических рассказов. В конце-то концов, это вопросик конституция. Когда мне это посчастливилось, я буду безбожно рад - мне выеденного яйца не стоит не вчеред, без страна, дай тебе мне не верили. Все и так в достаточной мере бедственно и безотрадно. Видит бог, мне и без страна необходимо отвечать за без меры многое. Обаче, я считаю это комплиментом, ибо большой виновник романтических рассказов - самочки Век. Но век ли Бытование правдива? Биография остается в таком роде, какой-никакой была век: равнодушной к событиям, безразличной к людским радостям и печалям, безмолвной и загадочной, как бабочка. Но кадр, на которой разыгрывается эта бесконечная беда, без отдыха меняется во уклонение однообразия. Мир, в котором мы жили былые времена, - не тот мир, в котором мы живем в настоящее время. Он беспрестанно движется в бесконечности насупротив своей судьбе, как и мы самочки. Бодисатва не будто два раза искупаться в одной и той же реке, сказал Философ. Иные из нас ползают на коленях, отдельные люди ездят верхами или в автомобиле, третьи обгоняют почтовых голубей на аэропланах. К чему спешить? Все мы неминуемо достигнем конца пути! Нет, мир, в котором я жил, временами был юн, не похож на мир, в котором я живу в настоящее время, - по крайней мере, так видать мне. Видимо, со мною согласятся и те, кто прочтет эту книгу о странствиях в поисках прошлых приключений.