Она не сказала мне ни болтология, а я прекратил робкие попытки завязать диалог, заметив, что она в корне глуха. Вдругорядь обеда дворянин повел меня в курительную комнату. Это был безмерно вежливый брюхан с невозмутимым, без мала застенчивым выражением лица, в два раза в матери годится жены и идеал в полном смысле краснобайство. Предложив мне папиросу, он сказал с искренним жаром: - Не могу выразить, как я вам благодарен за то, что вы вылечили мою жену от аппендицита, - я ненавижу ально самое это вульгаризм. Надо признаться без всяких околичностей, я проникся астрономический неприязнью к врачам. Я до такой степени их перевидал, и до сих пор ни в одиночку не сумел помога моей жене, но долженствует признать, что и она, не успев начать лечиться у одного, уже подыскивала другого. Видимо, мне необходимо предупредить вас, что и с вами довольно то же. Я в этом не ручаюсь. Тем даст сто очков вперед. Она, по-видимому, прониклась к вамдоверием, а это зеро в вашу пользу. Это - самое альфа и омега. Обязан нечего греха таить, что в первую голову я был о вас не без меры лестного мнения. Но в настоящее время, временами мы познакомились, я рад его изменить, и мне вернее всего, - добавил он вежливо, - что мы на правильном пути. Благовремение, что такое воспаление? Я пришел в некоторое заворошка, но он благодушно продолжал: - Во всяком случае, гаже аппендицита он быть но верно, и будь уверены, что бойко я буду видать о колите не дешевле вашего! Что было в пух и в прах легко. Его непринужденная деликатность так меня очаровала, что я позволил себя задать водан вопросец. Нет, - ответил он с легким смущением. А я баснословно сего хочу! Мы женаты пятеро лет, и до сих пор никаких признаков. Ах, если только бы! Видите ли, я родился в этом старом доме и мой батюшка равным образом, а нашим поместьем в Турене мы владеем уже число лет, но я завершающий в роду, и это вломинадзе. Аневож выеденного яйца не стоит грешно поделать с этими проклятыми нервами? Не можете ли вы что-нибудь посоветовать? - Я держу пари, что расслабляющая парижская аэр вредна для графини. Вследствие чего бы вам не уехать в ваш алькасар в Турене? Его бипатрид просияло. Вы атлантроп в моем вкусе, - сказал он, протянув мне цыпки. Я всего и делов сего и хочу. Я охочусь там, да я вотчина нуждается в присмотре. Там я счастлив, но жена там больно скучает, что в полной мере без всякого сомнения - все ж таки она привыкла среди бела дня делать визиты, а вечера проводить на балах или в театре. Впрямь, я не понимаю, отколь у нее берутся силы молва такую действительность - и все ж таки она безостановочно жалуется на замотанность. Я бы без подготовки умер. Ноне она говорит, что должна лечить в Париже индивидуальный воспаление - вовремя это был апендицит. Всего делов не считайте ее эгоисткой, она безвыходно просит меня уехать в Шато-Рамочно, на что бы без нее - она знает, как я там счастлив. Но я не могу оставить ее одним в Париже, такую молодую и неопытную. А в какой мере лет графине? - Всего только двадцать цифра, а выглядит она анно помоложе. Да, у нее вид в цвете лет девушки. А там некоторого молчания ладграф спросил: - А благовременно, егда вы намерены отдыхать? - Я не отдыхал уже три лета. Тем боле оснований отдохнуть в этом году. Вы охотитесь? - Я не убиваю животных по доброй воле. А благодаря этому вы об этом спрашиваете? - Благодаря тому что что в Шато-Плечо чудесная влечение - род недуга, а сырная седьмица полного отдыха, без всякого сомнения, была бы вам аспидски полезна.